За время полярного дня, второго в своей жизни, Илюша забыл о существовании звезд. Но потом день стал резко убавляться, и однажды маленький сын настойчиво потащил Егора к окну, всем видом демонстрируя, что хочет показать что-то очень важное. Тыча пальчиком в сторону стекла, Илюша пытался подобрать слова из своего пока еще небогатого запаса, чтобы описать увиденное.
— Смотли! – сказал он наконец. — Маленький свет!
Над закатом горела яркая вечерняя звезда. Егор поднял сына, поставил на подоконник и приобнял.
— Это планета Венера. Видишь, она не мерцает. Вон там, выше, смотри, еще один «маленький свет». Тот – мерцает.
Егор пару раз сжал и разжал ладонь, чтобы показать Илье, что такое мерцание.
– Тот, что мерцает, это звезда. А тот, что не мерцает – планета. Понял?
Личико сына было совсем рядом с лицом Егора. Илюша внимательно слушал и смотрел серьезными умными глазками то на глаза отца, то на его губы. Потом он снова резко повернулся к окну.
— Венела, — серьезно повторил он, зачарованно глядя в закат.
Поздним вечером Егор подошел взглянуть на сладко спавшего сына и засмотрелся, задумался, загрустил. «Вот он – мой посланец в удивительный грядущий мир. Мир, который будет совсем другим. Лучше, светлее, интереснее. Мир, в котором мне с какого-то момента места уже не будет. И я должен сделать все, чтобы жизненная дорога Ильи была прямее и чище. Чтобы он шагал по ней, уверенно расправив плечи».
Егор слегка подтянул сбившееся одеялко, проверил ладонью: не вспотел ли сын, — и пошел к Галине, хлопотавшей на кухне, а в голове тем временем сами собой складывались стихи:
Однажды ты меня обгонишь в росте.
Сильнее станешь. В чем-то и умней.
Свои дела, друзья, заботы, гости.
Судьба – не продолжение моей.
И я не буду знать, каким стараньям
Ты отдал день. И с кем ты делишь ночь.
Но буду жить, пронизанный желаньем<
В любой момент утешить и помочь…
