— Выпьем! Сколько ее, той жизни, на этом круглом комочке грязи! – Сказал Витюха через час, когда они втроем сидели на кухне у кастелянши, тетки неопределенного возраста, с вялой грудью, проглядывавшей в вырезе несвежей ночнушки.
Все выпили. И Егору вдруг, неясно почему, вспомнилось, как он впервые вышел в Баренцево море начальником рейса. Большой морозильный траулер — как он там назывался? «Сулой». Странное имя. Егор стоял тогда на палубе и смотрел, как серокрылые полярные чайки «бургомистры» вместе с серовато-белыми глупышами летят у борта, а внизу с волны на волну перескакивают кайры, похожие на пингвинов. Как давно это было! Сколько же лет прошло? Он посчитал. Тринадцать. Целая жизнь…
Егор впал в задумчивость и не замечал, как его губы машинально шепчут: «Несет меня лиса за темные леса, за быстрые реки, за высокие горы… Кот и дрозд, спасите меня!..»
— Ты чего? — участливо спросил Витюха. — Не расстраивайся. Все как-нибудь образуется. Знаешь, как говорил наш начальник партии? «Даже если тебя проглотили с потрохами, у тебя все еще остается два выхода!»
— А из мясорубки их вообще куча! – усмехнулся Егор. – Только маленькие.
Они звучно чокнулись и снова выпили. Витюха, поставив стакан, блаженно заулыбался. Закусывать он не спешил, да было особенно и нечем.
— А я в воскресенье, прикинь, стою у ларька за портвешком и подмечаю у подъезда два мыша!
Мышами, причем почему-то мужского рода, он называл пустые бутылки. Такой побочный заработок – сдачу стеклотары — Витюха никогда не упускал и всегда носил с собой специальную авоську.
— Беру портвешок, разворачиваюсь и вижу – на эти два моих мыша наметился Петька, бомжара тут один, из соседнего двора. И мы, значит, с ним наперегонки. Он, хоть и ближе был, но хромой, пока дошкондыбал, я у него прямо из-под носа их и выхватил. Ох, как он на меня матился! И все бы хорошо, но я же, когда за мышами-то нагибался, сумкой своей холщовой впопыхах мотнул и портвешок об ступеньку-то, да и расхокал. Дно холщовое сразу пропиталось, и струйка на землю потекла. Ну, я – не пропадать же добру! – сумку над головой задрал и всю бутылку так и вылакал. А сам с утра еще непоправленный был, и, конечно, там сразу и упал. Очухался – ни мышей, ни авоськи. Вот же сука какая этот Петька! Но ничего, я его еще встречу!
Егор слушал, смотрел то на Витюху, то на его подругу и думал: «Вот ведь как устроено общество. На каждом его уровне есть свой бизнес, свои страсти, свои удачи, свои проблемы. Свои женщины. Даже на самом дне жизни они есть. Пусть с фингалами, нечесаные и беззубые, но они есть. И тоже пытаются кокетничать и отстаивать свою честь. И из-за них случаются конфликты и драмы».
Витюха стал раздваиваться: две пары кривых глаз, два кривых носа, кривых рта и два подбородка, свернутых на один бок. И было очень смешно смотреть, как он разливает остатки портвейна по стаканам, синхронно перенося две бутылки двумя правыми руками.
